Четвертое измерение - Страница 20

Козырнув, Садков начал залезать в броневик, но не успел. От поста бегом приближался боец. Добежав до нас, он доложил, что к нам приближаются немцы.

— Сколько?

— Немного, товарищ капитан. Пыль мешает, но вроде один тягач и два грузовика.

— Оп-па! Мышки сами в капкан едут. ВСЕ! ВНИМАНИЕ! Делаем вид, что колонна брошена. Все, кто в трофейной форме, стоять на виду и вести себя естественно. Остальные прячутся и готовятся к бою. И главное, по машинам не стрелять, они мне нужны целые. — И повернувшись к майору, сказал:

— В машинах наверняка есть горючее, а оно нам нужно как воздух. Все в укрытие!

Над колонной стало тихо. Вдали показалась колонна техники и, густо пыля, стала приближаться к нам. Я вышел на середину дороги и подошел к мотоциклу, в котором делая вид, что что-то ремонтирует, возился Газеев. Скинув с плеча МП, я взвел затвор. Сбросив скорость, машины остановились около меня. Из кабины первого грузовика выскочил немец в форме фельдфебеля и поправляя на ходу пилотку подбежал ко мне. Вытянувшись, он отрапортовал:

— Герр лейтенант, фельдфебель Леманн прибыл для эвакуации трофейной техники. Согласно приказу командира технической роты капитана Кляйна.

Лениво козырнув в ответ, представился:

— Лейтенант Хофманн, командир взвода. Фельдфебель, постройте солдат. Я хочу обратится с речью, — фельдфебель построил солдат, их оказалось всего шестнадцать. Я подошел к Леманну и ударом кулака в висок вырубил немца, после чего быстро упал на дорогу. Раздался залп. Надо мной засвистели пули. Перекатившись в бок вскинул МП, но стрелять было уже не в кого. Тела немцев лежали в разных позах. Увидев подбегающих красноармейцев, я сразу стал раздавать приказы:

— Немцев проверить, раненых добить, — шесть бойцов бросились к телам немцев, мне не нужны были подранки.

— Вы двое и вы трое, проверьте технику. Остальные в оборону. Столпились как стадо баранов, одной очередью срезать можно! — тут же закричали, отдавая приказы, младшие командиры.

…

Громко рыча двигателем, заправленный под пробку, броневик Садкова преодолевал очередной подъем дороги. Я стоял на холме и слушал доклад Соколова:

— Вот здесь, товарищ капитан, находится сборный пункт разной техники. Там танки, броневики, грузовики, пушки и трактора. Вот тут и тут посты, вот здесь секрет, — показывая мне на карте, Соколов косился одним глазом в сторону девушек, собравшихся около остановившихся машин. — Вот тут казарма, вот здесь столовая и рядом склад с запчастями. Вот здесь справа, как фельдфебель и говорил, находится сарай с нашими пленными. Если вот тут установить два пулемета, то весь двор будет под огнем.

Всматриваясь в карту, я спросил:

— Часовых снять сможете?

— Да, товарищ капитан, снимем.

— Всех немцев успели разглядеть?

— Нет, товарищ капитан. Восьмерых не досчитались. Наверное они в большом ангаре, где ремонт идет, там и работают. Им туда и обед носят.

— Слушай приказ. Снять часовых, проникнуть на территорию и гранатами забросать казарму. Огнем из личного оружия уничтожить немцев, использовать только своих бойцов. Под свое командование я забираю второе отделение, возьму штурмом ангар. Майор Даниличев возьмет первое отделение и займется освобождением пленных. Лейтенант Садков с третьим отделением становится в засаду, будет отбивать атаки гарнизона Малахово. Начинаем за два часа до заката. Через полчаса у машины начальника штаба снова по схеме переиграем все, от начала до конца.

Отпустив лейтенанта, я подошел к танку, около которого стоял Серов и что-то говорил Сурикову. После того как отдал ему под командование танк, Серов прям расцвел. Предупредив, что Суриков и Молчунов – мой экипаж, и я их сразу заберу, как только найду себе подходящую технику. Ну не лежала у меня душа к Т-28! Мало того, что экипажа требовалось аж шесть человек, так еще и тащиться с скоростью черепахи! Нет, конечно Суриков выжимал из него двадцать километров в час, но не то, не то! Привык я к тридцатьчетверке!

— Серов, мы где-то через час уходим, на тебе остается наш тыл и женщины. Пехоты у тебя фактически не будет, так что смотри в оба глаза.

— Так у меня же танк, товарищ капитан!

— Танк танком, а о соблюдении маскировки помнить стоит. Загони его под вон то дерево и накрой масксетью. Выстави наблюдателей. За женщин головой отвечаешь. Понял? — виновато кивнув головой, Серов спросил:

— А меня возьмете? — на что я молча показал лейтенанту кулак, и велев выполнять приказ по маскировке техники, пошел к штабной полуторке.

После уничтожения трофейщиков, мы по возможности быстро дозаправили технику трофейным бензином. В одном из грузовиков оказалось четыре полных бочки с горючим. В один только танк влили две бочки, увеличив его дальность еще на семьдесят-сто километров. И это еще не считая БА-10, который тоже ест немало. В общем, я подумывал о том, чтобы оставить несколько машин, но жаба задушила. Спасло то, что очнулся связанный фельдфебель, оказавшийся очень разговорчивым парнем, и сообщил, что он с базы МТС, где расположена его рота. Находится она недалеко от деревни Малахово, в которой расположен гарнизон и ждавшие свою отремонтированную технику танкисты. Допрашивая фельдфебеля, меня заинтересовал один момент. Немецкие ремонтники срочно восстанавливают два русских танка, для майора Майера, и которые майор выбирал сам. Больно уж Майеру нравились тридцатьчетверки. Я спросил у фельдфебеля время окончания ремонта, но он не знал, просто не интересовался. Выдоил немца до конца и места всех деревень, в которых есть гарнизоны, и в которых еще нет, фельдфебель знал все дороги и броды через речки. Он успел немало помотаться по окрестностям, собирая разбитую технику. Закончив с немцем и сложив карту с метками гарнизонов и бродов, я велел двум бойцам убрать труп фельдфебеля. Меня немного смутил тот факт, что я как-то спокойно прирезал этого немца, как-то на автомате. Закончил с допросом, тюк ножом и все. Только посмотрев на уносящих немца бойцов я понял, что это не я убил немца, а Швед, то есть это его рефлексы сработали. Покачал головой, с этим надо было что-то делать, как-то контролировать себя, по крайней мере, при своих. Не знаю почему, но мне нравится пользоваться эмоциями Шведа. Никаких рефлексий, ни переживаний, ничего.